Лекция профессора НГУ Н.С. Розова на философском факультете МГУ
26 октября с 12:55 в аудитории А-307 философского факультета МГУ им....
С некоторых пор и по сей день в повседневном обиходе носителя русского языка нет-нет да и мелькает красочное и сочное, эдакое даже, можно сказать, выпуклое словцо - "быдло". Между тем, вопрос о том, что за ним стоит - вопрос отнюдь не из простых. Хотя на первый взгляд всё кажется понятным и очевидным.
Известно, что это слово происходит от польского "bydło" , что значит "скот", и что помещики-крепостники при помощи этого слова презрительно обозначали крестьянские массы как стадо - тупое и бессловесное, требующее контроля и опеки. Чем закончилось такое отношение к крестьянам - показали многие исторические события, в том числе русская революция (породившая в современности много парадоксального заунывного и патетического плача о загубленной интеллигенции и прочих прелестях духа человеческого).
С момента исчезновения непосредственного классового разделения - когда инструментарий внешнего самопозиционирования личности сильно оскудел, быдлом de jura стало называть по большому счёту некого. Однако слово существовать не перестало, но, наоборот, очень скоро расцвело весьма пышным и крайне многообразным цветом. В устах многих - очень многих, граждан. И чем дальше от «совдепа», чем дальше в глубь краеугольно-изобильных, либерально-демократических чащ, тем всё большее число людей находит в себе разнообразнейшие основания к вере в «быдло» [1].
Вот что пишет о "быдле" один весьма неоднозначный, но довольно любопытный сетевой автор (http://rnns.ru/): "Наибольшее применение и использование слова "быдло" можно найти на страницах сайтов и блогов в сети Интернет. Быдло здесь практически на каждой странице. Для тех, кто живет в фешенебельных домах на Рублевке, «быдло» – все те, кто живет в скромном Томилине. Для обладателей личных коттеджей «быдло» - все жители квартир. Владельцы престижных иномарок считают быдлом всех покупателей отечественных автомобилей. Те, кто может позволить себе пить только дорогое вино к быдл-классу причисляют всех сторонников пива и водки. Для богатых быдло все бедные. Понятие "быдло" стало не просто словом из академического словаря, оно превратилось в некую формулу социального высокомерия. <...> Чем значительнее у человека в душе чувство недостаточности, тем чаще он одаривает окружающих этим устаревшим эпитетом. У кого-то щи не такие густые, у кого-то жемчуг небольшого размера, а виноват в этом – «быдляк», который уничтожает Россию. В малых дозах оно служит повышением жизненного тонуса, а сильных и прямо указывающих дает человеку возможность чувствовать себя настоящим героем".
Однако перечисленными контекстами употребление слова «быдло», разумеется, не исчерпывается.
Так, в путинскую эпоху вновь начал становиться модным образ интеллигенции-аристократии. Чем это вызвано – понять нетрудно, если проследить историческую логику вспышек осознания «феномена» быдла: чем больше социальная иерархия, чем выше степень атомизированности общества, тем больше «неправых» (не-правых?), «маргинальных», и, с другой стороны - тех, кто «идёт» за истину\правое дело\правду\прогресс\светлое будущее\другое (нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть). Чем сильнее закручиваются гайки тоталитарной идеей массового (неважно, идёт ли речь о принудительной коллективизации или о принудительном потреблении масс-культуры), тем яростнее градус идеи элитарного на противоположном конце. Трудность в том, что идея элитарного не склонна к рефлексии, а потому она всегда оказывается не в состоянии увидеть свою вторичность, то есть обусловленность, «вызванность» идеей массового – наподобие того, как симптом вызван вирусом (диагностируемым как раз по симптому).
В данном случае симптом элитарного указывает либо на процесс тоталитарной массовизации (например, элитарное как аффектная реакция на поп-культуру), либо на укрепление правых настроений в государстве, когда слишком силён дискурс онтологической легитимности или девиантности индивида или группы индивидов.
Если говорить о современной России, то, похоже, мы имеем дело с обеими тенденциями. Однако совершенно очевидно, что носителям идеи элитарного не хватает последовательности: если их интеллектуальное и нравственное отличие от «быдла» столь велико, как они об этом сообщают, то им должно было бы хватить рефлексии для понимания аффективной природы такой реакции, и благородства (ведь именно им они так гордятся) – для преодоления этой природы. Наподобие того, как любой аффект согласно неписанным правилам приличия должен, будучи осознанным и изловленным – преодолеваться (как принято полагать со времён Фрейда).
Напротив, самомнение идеи элитарного приводит её к мысли о себе как о чём-то безусловном, существующем самостоятельно и исторически, буквально-таки априорно. Что, естественно, способствует ещё большему разобщению людей и ещё большему туману в сознании носителей «светлых идей», а также их ещё большей опьянённости собой – своей великой ролью и вселенскими задачами, так или иначе связанными со спасением человечества (или лучших его представителей – у кого насколько далеко зашёл этот процесс).
Так, если даже просто допустить существование некой онтологической природы «быдла», то есть предположить, что быдло существует - например, в силу непреодолимых исторических законов \ природы общества или ещё чего-нибудь настолько же непоколебимого, это значит расписаться в вере в то, что одни рождаются «быдлом» и «массой», а другие – носителями света. Очевидно, что такого рода идеи в XXI веке выглядят как минимум неприлично, а их носители, скорее всего, либо плохо знают историю, либо мало думали о том, что они о ней знают.
Наиболее толерантные из них, однако, заявляют, что дело тут не в онтологии, и что можно допустить, что рождаются все более-менее равными, но именно в бездуховности «быдла», которую оно, дескать, само выбирает – примерно как в фильме «Матрица». То есть в предпочтении «быдлом» развлечений и комфорта – всему остальному – высокодуховному и глубоконравственному.
Что-то подобное пытается доказать нам Ортега-и-Гассет в своём знаменитом «Восстании масс». Горячо и подробно объясняя, как именно плохие и глупые массы неправы в том, что, будучи некомпетентными, они «во всё лезут и всегда с насилием», что они неумеренны в потреблении, Ортега-и-Гассет как-то упускает из внимания самое главное. А именно: всё то, что именно послужило причиной того, что у них «нет вкуса», того, что они некомпетентны, и что некогда благая идея демократии привела к диктату поп-культуры; причиной того, что они с упоением потребляют, не нуждаясь в сложном и утончённом, и так далее.
Видеть, что это всё так – нетрудно. Труднее видеть, почему это так. А точнее: искренне чувствовать как глобальную проблему то, что вообще есть какие-то «массы» («быдло»). Однако такое видение уже повлекло бы за собой ответственность. А, между тем, именно она так омрачила бы самоощущение интеллигента
Иными словами, дискурс о том, что «быдло» – это собственный выбор личности, очень напоминает христианскую идею о свободе выбора человека между злом и добром (где за добро его обещают наградить, а за зло – наказать – такая уж свобода). Впрочем, сторонники этого дискурса не учитывают, что для того, чтобы личность делала выбор, она должна вырасти из более простой, предшествующей личности - формы внутренней организации человека. То есть перейти из незрелого состояния – в зрелое. А для этого условия у всех людей как минимум очень разные.
Так, в среднестатистическом российском городке неравной по сравнению с мегаполисами будет не только финансово-экономическая ситуация индивида и его возможностей. Главным образом, различаться будут системы норм и ценностей, доминирующие эпистемы, психологический климат коммуникации, экзистенциальный бекграунд индивидов, и многое другое.
Кроме того, в условиях постиндустриального (или, по крайней мере, информационного) мира даже житель щедрого в смысле возможностей стать личностью мегаполиса не может быть до конца уверен, что именно он в данный момент делает выбор между красной и синей таблетками. Например, за него это может сделать его воспитание – и тогда в этом «выборе» его роль будет состоять только в способствовании сохранению инерции без особого личного вмешательства, и в этом смысле она будет проста и пассивна. Либо им может руководить комплекс или какой-то другой аффект (детская травма, психологические привычки и так далее). Также его поведение зачастую может определяться внешними ему системами императивов - такими, как СМИ, авторитетные органы внушения истин (религия, политика, общественное мнение) и так далее. Все эти вещи давно изучены и очевидны, и потому не станем останавливаться на них подробно.
Ясно, между тем, то, что, даже не предполагая в «быдле» никакой заведомой предопределённости, мы всё равно мыслим себя элитарно, уже попросту употребляя это слово (и его антонимы). И дело не в том, что это - неполиткорректно, нетолерантно и неплюралистично, как выражаются яростные либералы. Дело в том, что, веря в злонамеренность «быдла» в выборе своего пути, мы, во-первых, утверждаем, что у него были все условия для того, чтобы действительно из чего-то выбирать. А, во-вторых, снимаем с себя всякую ответственность за те условия, которые сделали возможными самое его появление, и которые продолжают делать это возможным. Иными словами, так мы отказываемся видеть за явлением его предпосылки. Что не очень положительно характеризует именно нас, а не его. Очевидно, что причисление себя к интеллигенции налагает своего рода обязанность соответствовать этому термину, который, между прочим, предполагает разнообразные броские проявления пассионарности. Однако если такой человек по-прежнему ничего не делает для того, чтобы изменились те условия, в которых становится возможным появление того, что он впоследствии назовёт словом «быдло», то его основания выделять себя из оного начинают вовсе выглядеть крайне сомнительно. Наподобие того, как сомнительно в глазах других обществ будет выглядеть общество, претендующее на то, чтобы называться прогрессивным и современным, но при этом, к примеру, славящееся различного рода дискриминацией (расизмом, сексизмом, национализмом, экологической невежественностью и проч.), нищетой, высокой смертностью или просто являющееся передовым лишь исключительным меньшинством своих членов.
Здесь сторонник интеллигенции конечно же возразит, что против огромной и ужасной «серой массы» малочисленные по сравнению с ней носители истины ничего не могут сделать и потому обречены страдать, уединённо томясь в своей угнетённой правде. Однако здесь возникает другая проблема.
Если он придерживается центристских взглядов, то есть разделяет господствующие позиции государственной власти и системы в целом (с её императивным аппаратом политики, церкви и общественного мнения), то он, в сущности, не против быдла, а как будто бы даже и за то, чтобы оно было – ведь так намного легче чувствовать и глубинно переживать свою избранность, особенно если она – в силу так или иначе благоприятных обстоятельств – не слишком-то тяжело ему далась.
Если же он не разделяет взгляды системы и видит в её лице противника, деструктивное и корыстное начало, враждебный аппарат, то он, естественно, должен ненавидеть следы её вредоносности, разрушения, насилия, увечий – в некогда дорогом, значимом и подлинно живом. И, ненавидя всё это, осознавать само обстоятельство появления того, что он называет быдлом, - как главнейший из результатов её действия. Он должен осознавать это обстоятельство наподобие того, как осознают поруганность чего-то дорогого и важного – до неузнаваемости. И при этом желать это спасти и бескорыстно отдавать ради этого все силы. Анонимно. В данном случае под «дорогим, важным и живым» можно понимать, к примеру, людей, образующих общество – всех тех, у кого не хватило предпосылок, оснований и обстоятельств отразить спущенную сверху эпидемию. Ведь если они её не отразили, значит всего этого не хватило. Существенно в данном случае именно это.
Таким образом, выходит, что сторонник идеи элитарного напрасно старается выглядеть последовательным и одновременно невиновным: либо он последователен и виновен (как в первом случае), либо он невиновен, но и непоследователен – то есть противоречит сам себе - в погоне за двумя зайцами. То есть либо он всё-таки верит в онтологический статус быдла и не-быдла (и тогда его интеллигентность становится крайне сомнительной и лицемерной, потому что как говорилось выше, такая позиция даже в странах с правым правительством выглядит сегодня несколько неприлично), либо он действительно не верит в предопределённость быдла и интеллигенции, но почему-то всё равно скромничает бороться с запущенными системой процессами (то есть напрямую с агрессором, а не с теми, кто от него уже в той или иной мере пострадал).
Иными словами, он упорно не хочет видеть за процессом его причин и предпосылок. И в этом смысле он опять же лицемерит, причисляя себя к сильным и пассионарным. Ведь в чём ещё состоит задача последних как не в том, чтобы, никак себя не именуя, делать всё для того, чтобы препятствовать императивам энтропии, спускаемой сверху, защищая от них всё, что достойно защиты? Не в осознании ли необходимости того, чтобы из проницательности следовало что-то более существенное для практики, нежели умозаключение – состоит свойство тех, кто уже выбрал красную таблетку?
В данном случае, однако, отнюдь не имеется в виду то, в Индии называют путём Бодхисаттвы. И уж тем более не имеется в виду сократический или какой-либо иной – похожий - способ преобразования мира. Всё это чревато, пожалуй, ещё большей поглощённостью идеей отличия и элитарности.
Речь, прежде всего, идёт о том, что всякий обнаруживший те свойства окружающего мира, которые по тем или иным причинам не очевидны для других, в действительности может выбрать лишь одно из двух: либо воспевать себя как нашедшего и презирать всех тех, кто таким не стал и, скорее всего, не станет; либо обнаружить в найденном нечто, способное иметь конструктивный потенциал для всего окружающего мира – чем и следовало бы измерять его действительную ценность.
И в этом смысле как устное, так и мысленное употребление слова «быдло» (равно как и слова «интеллигенция») есть не что иное, как неосознанное признание в самовлюблённости и собственной декоративной бесплодности, не способной выйти за рамки самосозерцания, апофатического самоутверждения и презрения.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1]. Наподобие того, как дети верят в Деда Мороза
Об авторе: Рахманинова Мария Дмитриевна, кандидат философских наук, асс. кафедры философии факультета фундаментальных гуманитарных дисциплин С.-Петербургского государственного горного университета..
Теги: Социальное
Автор: Мария РАХМАНИНОВАКомментарии (4) 07.11.2011
Guest
|
Некоторые интеллигенты могут деградироватьв быдло, но ни одно было не станет интеллигентом! |
Guest
|
Утверждение сверху чушь! Вы вообще не поняли статьи. Видать, вы Пропитый Интеллигент! |
Guest
|
этот ироничный слог |
Anonymous
|
На счет слова "интеллигенция" я бы не торопился, так как различать людей по критерию "получил ли образование" еще пока никто не запрещал. По крайней мере мне кажется, что "интеллигенция" не антоним слову "быдло". |