Новости по теме

Лекция профессора НГУ Н.С. Розова на философском факультете МГУ

26 октября с 12:55 в аудитории А-307 философского факультета МГУ им....

Научная конференция "Опыты сообщества"

Русская антропологическая школа, Московский философский колледж, Москва,...

К списку новостей

Статьи по теме

Семантический аутотренинг. Или: как не стать интеллигентом

Семантический аутотренинг. Или: как не стать интеллигентом

Семантический аутотренинг. Или: как не стать интеллигентом


С некоторых пор и по сей день в повседневном обиходе носителя русского языка нет-нет да и мелькает красочное и сочное, эдакое даже, можно сказать, выпуклое словцо - "быдло". Между тем, вопрос о том, что за ним стоит - вопрос отнюдь не из простых. Хотя на первый взгляд всё кажется понятным и очевидным. 


Известно, что это слово происходит от польского "bydło" , что значит "скот", и что помещики-крепостники при помощи этого слова презрительно обозначали крестьянские массы как стадо - тупое и бессловесное, требующее контроля и опеки. Чем закончилось такое отношение к крестьянам - показали многие исторические события, в том числе русская революция (породившая в современности много парадоксального заунывного и патетического плача о загубленной интеллигенции и прочих прелестях духа человеческого).


С момента исчезновения непосредственного классового разделения - когда инструментарий внешнего самопозиционирования личности сильно оскудел, быдлом de jura стало называть по большому счёту некого. Однако слово существовать не перестало, но, наоборот, очень скоро расцвело весьма пышным и крайне многообразным цветом. В устах многих - очень многих, граждан. И чем дальше от «совдепа», чем дальше в глубь краеугольно-изобильных, либерально-демократических чащ, тем всё большее число людей находит в себе разнообразнейшие основания к вере в «быдло» [1].

Вот что пишет о "быдле" один весьма неоднозначный, но довольно любопытный сетевой автор (http://rnns.ru/): "Наибольшее применение и использование слова "быдло" можно найти на страницах сайтов и блогов в сети Интернет. Быдло здесь практически на каждой странице. Для тех, кто живет в фешенебельных домах на Рублевке, «быдло» – все те, кто живет в скромном Томилине. Для обладателей личных коттеджей «быдло» - все жители квартир. Владельцы престижных иномарок считают быдлом всех покупателей отечественных автомобилей. Те, кто может позволить себе пить только дорогое вино к быдл-классу причисляют всех сторонников пива и водки. Для богатых быдло все бедные. Понятие "быдло" стало не просто словом из академического словаря, оно превратилось в некую формулу социального высокомерия. <...> Чем значительнее у человека в душе чувство недостаточности, тем чаще он одаривает окружающих этим устаревшим эпитетом. У кого-то щи не такие густые, у кого-то жемчуг небольшого размера, а виноват в этом – «быдляк», который уничтожает Россию. В малых дозах оно служит повышением жизненного тонуса, а сильных и прямо указывающих дает человеку возможность чувствовать себя настоящим героем".

Однако перечисленными контекстами употребление слова «быдло», разумеется, не исчерпывается.

Так, в путинскую эпоху вновь начал становиться модным образ интеллигенции-аристократии. Чем это вызвано – понять нетрудно, если проследить историческую логику вспышек осознания «феномена» быдла: чем больше социальная иерархия, чем выше степень атомизированности общества, тем больше «неправых» (не-правых?), «маргинальных», и, с другой стороны - тех, кто «идёт» за истину\правое дело\правду\прогресс\светлое будущее\другое (нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть). Чем сильнее закручиваются гайки тоталитарной идеей массового (неважно, идёт ли речь о принудительной коллективизации или о принудительном потреблении масс-культуры), тем яростнее градус идеи элитарного на противоположном конце. Трудность в том, что идея элитарного не склонна к рефлексии, а потому она всегда оказывается не в состоянии увидеть свою вторичность, то есть обусловленность, «вызванность» идеей массового – наподобие того, как симптом вызван вирусом (диагностируемым как раз по симптому).

В данном случае симптом элитарного указывает либо на процесс тоталитарной массовизации (например, элитарное как аффектная реакция на поп-культуру), либо на укрепление правых настроений в государстве, когда слишком силён дискурс онтологической легитимности или девиантности индивида или группы индивидов.

logosfera_bydlo_1.jpg 

Если говорить о современной России, то, похоже, мы имеем дело с обеими тенденциями. Однако совершенно очевидно, что носителям идеи элитарного не хватает последовательности: если их интеллектуальное и нравственное отличие от «быдла» столь велико, как они об этом сообщают, то им должно было бы хватить рефлексии для понимания аффективной природы такой реакции, и благородства (ведь именно им они так гордятся) – для преодоления этой природы. Наподобие того, как любой аффект согласно неписанным правилам приличия должен, будучи осознанным и изловленным – преодолеваться (как принято полагать со времён Фрейда).

Напротив, самомнение идеи элитарного приводит её к мысли о себе как о чём-то безусловном, существующем самостоятельно и исторически, буквально-таки априорно. Что, естественно, способствует ещё большему разобщению людей и ещё большему туману в сознании носителей «светлых идей», а также их ещё большей опьянённости собой – своей великой ролью и вселенскими задачами, так или иначе связанными со спасением человечества (или лучших его представителей – у кого насколько далеко зашёл этот процесс).

Так, если даже просто допустить существование некой онтологической природы «быдла», то есть предположить, что быдло существует - например, в силу непреодолимых исторических законов \ природы общества или ещё чего-нибудь настолько же непоколебимого, это значит расписаться в вере в то, что одни рождаются «быдлом» и «массой», а другие – носителями света. Очевидно, что такого рода идеи в XXI веке выглядят как минимум неприлично, а их носители, скорее всего, либо плохо знают историю, либо мало думали о том, что они о ней знают.

Наиболее толерантные из них, однако, заявляют, что дело тут не в онтологии, и что можно допустить, что рождаются все более-менее равными, но именно в бездуховности «быдла», которую оно, дескать, само выбирает – примерно как в фильме «Матрица». То есть в предпочтении «быдлом» развлечений и комфорта – всему остальному – высокодуховному и глубоконравственному.

Что-то подобное пытается доказать нам Ортега-и-Гассет в своём знаменитом «Восстании масс». Горячо и подробно объясняя, как именно плохие и глупые массы неправы в том, что, будучи некомпетентными, они «во всё лезут и всегда с насилием», что они неумеренны в потреблении, Ортега-и-Гассет как-то упускает из внимания самое главное. А именно: всё то, что именно послужило причиной того, что у них «нет вкуса», того, что они некомпетентны, и что некогда благая идея демократии привела к диктату поп-культуры; причиной того, что они с упоением потребляют, не нуждаясь в сложном и утончённом, и так далее.

Видеть, что это всё так – нетрудно. Труднее видеть, почему это так. А точнее: искренне чувствовать как глобальную проблему то, что вообще есть какие-то «массы» («быдло»). Однако такое видение уже повлекло бы за собой ответственность. А, между тем, именно она так омрачила бы самоощущение интеллигента

Иными словами, дискурс о том, что «быдло» – это собственный выбор личности, очень напоминает христианскую идею о свободе выбора человека между злом и добром (где за добро его обещают наградить, а за зло – наказать – такая уж свобода). Впрочем, сторонники этого дискурса не учитывают, что для того, чтобы личность делала выбор, она должна вырасти из более простой, предшествующей личности - формы внутренней организации человека. То есть перейти из незрелого состояния – в зрелое. А для этого условия у всех людей как минимум очень разные.

Так, в среднестатистическом российском городке неравной по сравнению с мегаполисами будет не только финансово-экономическая ситуация индивида и его возможностей. Главным образом, различаться будут системы норм и ценностей, доминирующие эпистемы, психологический климат коммуникации, экзистенциальный бекграунд индивидов, и многое другое.

Кроме того, в условиях постиндустриального (или, по крайней мере, информационного) мира даже житель щедрого в смысле возможностей стать личностью мегаполиса не может быть до конца уверен, что именно он в данный момент делает выбор между красной и синей таблетками. Например, за него это может сделать его воспитание – и тогда в этом «выборе» его роль будет состоять только в способствовании сохранению инерции без особого личного вмешательства, и в этом смысле она будет проста и пассивна. Либо им может руководить комплекс или какой-то другой аффект (детская травма, психологические привычки и так далее). Также его поведение зачастую может определяться внешними ему системами императивов - такими, как СМИ, авторитетные органы внушения истин (религия, политика, общественное мнение) и так далее. Все эти вещи давно изучены и очевидны, и потому не станем останавливаться на них подробно.

logosfera_bydlo_2.jpg 

Ясно, между тем, то, что, даже не предполагая в «быдле» никакой заведомой предопределённости, мы всё равно мыслим себя элитарно, уже попросту употребляя это слово (и его антонимы). И дело не в том, что это - неполиткорректно, нетолерантно и неплюралистично, как выражаются яростные либералы. Дело в том, что, веря в злонамеренность «быдла» в выборе своего пути, мы, во-первых, утверждаем, что у него были все условия для того, чтобы действительно из чего-то выбирать. А, во-вторых, снимаем с себя всякую ответственность за те условия, которые сделали возможными самое его появление, и которые продолжают делать это возможным. Иными словами, так мы отказываемся видеть за явлением его предпосылки. Что не очень положительно характеризует именно нас, а не его. Очевидно, что причисление себя к интеллигенции налагает своего рода обязанность соответствовать этому термину, который, между прочим, предполагает разнообразные броские проявления пассионарности. Однако если такой человек по-прежнему ничего не делает для того, чтобы изменились те условия, в которых становится возможным появление того, что он впоследствии назовёт словом «быдло», то его основания выделять себя из оного начинают вовсе выглядеть крайне сомнительно. Наподобие того, как сомнительно в глазах других обществ будет выглядеть общество, претендующее на то, чтобы называться прогрессивным и современным, но при этом, к примеру, славящееся различного рода дискриминацией (расизмом, сексизмом, национализмом, экологической невежественностью и проч.), нищетой, высокой смертностью или просто являющееся передовым лишь исключительным меньшинством своих членов.

Здесь сторонник интеллигенции конечно же возразит, что против огромной и ужасной «серой массы» малочисленные по сравнению с ней носители истины ничего не могут сделать и потому обречены страдать, уединённо томясь в своей угнетённой правде. Однако здесь возникает другая проблема.

Если он придерживается центристских взглядов, то есть разделяет господствующие позиции государственной власти и системы в целом (с её императивным аппаратом политики, церкви и общественного мнения), то он, в сущности, не против быдла, а как будто бы даже и за то, чтобы оно было – ведь так намного легче чувствовать и глубинно переживать свою избранность, особенно если она – в силу так или иначе благоприятных обстоятельств – не слишком-то тяжело ему далась.

Если же он не разделяет взгляды системы и видит в её лице противника, деструктивное и корыстное начало, враждебный аппарат, то он, естественно, должен ненавидеть следы её вредоносности, разрушения, насилия, увечий – в некогда дорогом, значимом и подлинно живом. И, ненавидя всё это, осознавать само обстоятельство появления того, что он называет быдлом, - как главнейший из результатов её действия. Он должен осознавать это обстоятельство наподобие того, как осознают поруганность чего-то дорогого и важного – до неузнаваемости. И при этом желать это спасти и бескорыстно отдавать ради этого все силы. Анонимно. В данном случае под «дорогим, важным и живым» можно понимать, к примеру, людей, образующих общество – всех тех, у кого не хватило предпосылок, оснований и обстоятельств отразить спущенную сверху эпидемию. Ведь если они её не отразили, значит всего этого не хватило. Существенно в данном случае именно это.

Таким образом, выходит, что сторонник идеи элитарного напрасно старается выглядеть последовательным и одновременно невиновным: либо он последователен и виновен (как в первом случае), либо он невиновен, но и непоследователен – то есть противоречит сам себе - в погоне за двумя зайцами. То есть либо он всё-таки верит в онтологический статус быдла и не-быдла (и тогда его интеллигентность становится крайне сомнительной и лицемерной, потому что как говорилось выше, такая позиция даже в странах с правым правительством выглядит сегодня несколько неприлично), либо он действительно не верит в предопределённость быдла и интеллигенции, но почему-то всё равно скромничает бороться с запущенными системой процессами (то есть напрямую с агрессором, а не с теми, кто от него уже в той или иной мере пострадал).

Иными словами, он упорно не хочет видеть за процессом его причин и предпосылок. И в этом смысле он опять же лицемерит, причисляя себя к сильным и пассионарным. Ведь в чём ещё состоит задача последних как не в том, чтобы, никак себя не именуя, делать всё для того, чтобы препятствовать императивам энтропии, спускаемой сверху, защищая от них всё, что достойно защиты? Не в осознании ли необходимости того, чтобы из проницательности следовало что-то более существенное для практики, нежели умозаключение – состоит свойство тех, кто уже выбрал красную таблетку?

В данном случае, однако, отнюдь не имеется в виду то, в Индии называют путём Бодхисаттвы. И уж тем более не имеется в виду сократический или какой-либо иной – похожий - способ преобразования мира. Всё это чревато, пожалуй, ещё большей поглощённостью идеей отличия и элитарности.

Речь, прежде всего, идёт о том, что всякий обнаруживший те свойства окружающего мира, которые по тем или иным причинам не очевидны для других, в действительности может выбрать лишь одно из двух: либо воспевать себя как нашедшего и презирать всех тех, кто таким не стал и, скорее всего, не станет; либо обнаружить в найденном нечто, способное иметь конструктивный потенциал для всего окружающего мира – чем и следовало бы измерять его действительную ценность.

И в этом смысле как устное, так и мысленное употребление слова «быдло» (равно как и слова «интеллигенция») есть не что иное, как неосознанное признание в самовлюблённости и собственной декоративной бесплодности, не способной выйти за рамки самосозерцания, апофатического самоутверждения и презрения.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1]. Наподобие того, как дети верят в Деда Мороза


Об авторе: Рахманинова Мария Дмитриевна, кандидат философских наук, асс. кафедры философии факультета фундаментальных гуманитарных дисциплин С.-Петербургского государственного горного университета..


 

Теги: Социальное

Автор:  Мария РАХМАНИНОВА

Комментарии (4) 07.11.2011

Обсуждение:
Guest
Некоторые интеллигенты могут деградироватьв быдло, но ни одно было не станет интеллигентом!
ИмяЦитировать
Guest
Утверждение сверху чушь! Вы вообще не поняли статьи. Видать, вы Пропитый Интеллигент!
ИмяЦитировать
Guest
этот ироничный слог  :)
ИмяЦитировать
Anonymous
На счет слова "интеллигенция" я бы не торопился, так как различать людей по критерию "получил ли образование" еще пока никто не запрещал. По крайней мере мне кажется, что "интеллигенция" не антоним слову "быдло".
ИмяЦитировать
Комментировать

Возврат к списку

Русская философия > ЛогоСфера: философский журнал