Сегодня и вчера

1901 год. Рассуждения о месте России в Европе и мире.
На рубеже веков известный российский общественный деятель и публицист рассуждает о внешей политике страны.

Скальковский Константин Аполлонович. Внешняя политика России и положение иностранных держав. — СПб., 1901. С. VIII.:

Некоторые читатели могут мне сделать замечание, что я как бы враждебно или, во всяком случае, кисло отношусь ко всем народностям в свете. Я не отрицаю своего скептицизма; если бы в моей книге была глава «Россия», я отнесся бы, вероятно, и по отношению к своим соотечественникам, недостатки которых мне по долгому опыту хорошо известны, с тем же «холодным вниманием рассудка». Затем я не скрою, что отвлеченные идеи о всеобщем благе и братстве народов меня мало трогают и интересуют. До этого братства еще очень далеко, а пока каждый народ должен думать о себе, о своих интересах и об интересах своих друзей.

Другое замечание может быть мне сделано, что я местами резко критикую парламентарную форму правления, а местами желаю разным народам более свободных учреждений. Здесь противоречие только кажущееся. Каждому народу я желаю наибольшей свободы и преуспеяния, поскольку это не вредит непосредственным интересам России, но конституцию каждого народа я понимаю исключительно на его бытовых началах. В прошлом столетии все были убеждены, что конституцию можно скроить, как платье у портного, поэтому конституция и сочинялись по заказу. Так Жан-Жак Руссо писал конституцию для Корсики, он же хотел облагодетельствовать новой конституцией поляков. Французская конституция III года республики была написана Эро де Сейшелем в один присест в кафе. Даже знаменитую американскую конституцию сочиняли, ссылаясь не столько на бывшие хартии штатов и обычаи страны, сколько на «Esprit des lois» Монтескье.

В наш век, несмотря на значительный опыт и на развитие юридических понятий, портняжный взгляд на конституцию не выводится. Политические учреждения, как одежда, постройка, кухня и проч., должны быть, между тем, приспособлены к климату и нравам. Палата лордов в Японии кажется мне такою же странностью, как православный храм в стиле Pompadour или грузинский князь в вицмундире. Копировку английских учреждений, которой занимаются уже сто лет, я считаю для большинства народов вредной затеей и совершенно убежден, что английскую конституцию никто не сочинял; она выросла сама собою, и считаю справедливым мнение того нашего дипломата, который говорил, что если бы Англии в настоящее время пришлось дать себе конституцию, то она, наверное, не имела бы никакой.

Право мое издать целую книгу о заграничных делах России покажется иным сомнительным, но я напомню, что в течение двадцати пяти лет я принимал деятельное участие в редакции иностранного отдела в «С.-Петербургских Ведомостях» времен В. Ф. Корша и в «Новом Времени» А. С. Суворина, причем поневоле ознакомился с разнообразными вопросами нашей политики; был одним из весьма деятельных публицистов во время войны и ездил даже на театр ее корреспондентом; перед тем, во время герцеговинского восстания, объехал славянские земли. В течение слишком тридцати лет я объездил, частью официально, все страны света, кроме Австралии, и познакомился со многими людьми, игравшими выдающуюся роль в последнее время. Во всяком слѵчае, я не имею ни малейшей претензии учить специалистов — профессоров международного права и профессиональных дипломатов; с их стороны я только могу ожидать критики более или менее едкой, так как русские люди, добродушные за обеденным столом, удивительно ожесточаются, когда их сажают за письменный.